Стихи цикла «Исторические этюды»
Здравствуй, мой добрый Юний!
Счастье, что ты приехал,
И никакая помеха
Не задержала тебя на пути
К центру земных наслаждений!
Выгодных предложений
И удовольствий круг
Здесь необъятно широк!
От расторопных слуг
Кубок приняв,
Сделай, мой друг,
Глоток,
И на чело венок
Водрузив,
приляг со мной рядом на ложе!
Будем кутить!
Ну а позже
Рабынь позовём и положим
С тобой
Ту,
Что захочешь!
И если она
Не будет достаточно милой,
Скормим ее крокодилам!
Впрочем,
Я не спросил, прости:
Может, к тебе привести
Юношу-акробата?
Есть еще мальчик-садовник!
Был на днях важный сановник,
Новости из Сената
Он мне привозит…
Остался доволен мальчишкой!
Но может быть, слишком
Тебя утомила дорога?
Ложись же!
Попробуй
Тушеного осьминога!
А вот язычки фазана!
С соусом из тимьяна!
Завтра мы встанем рано!
Завтра начнутся Игры!
Будут слоны, будут тигры,
Будут бега!
Буйволы на рога
Будут вздымать медведей!
Вот мы куда поедем!
Увидишь, как подрезают
Друг друга лихие возницы,
Как вдребезги разбивают
Лёгкие колесницы!
В мире ничто не сравниться
С римского цирка величьем!
И истинное обличье
Нашей империи – там!
Главное, не относиться
к этому слишком серьёзно!
Мы будем пить, веселиться,
И в рёв бесноватой и грозной
Толпы
Азартно вплетать
свой крик!
Мы от зари до зари
Будем держать пари,
Болеть за бойцов на арене,
Слушать предсмертные хрипы
Тех, кто вдруг на колени,
Рухнул, пронзенный железом...
В великие термы Агриппы
Отправимся позже, полезных
Там встретим людей,
С которыми стоит
поддерживать дружбу! –
Нужно
Помнить и о делах!
Закажем массаж и восстановим силы,
После ко мне на виллу
Поедем,
И там в пирах
Проведем дней пять!
В Горах
Устроим охоту!
Будем гулять
По тёмным зелёным аллеям;
Право же умирать
мы предоставим плебеям,
и им мы оставим бремя невзгод
и хлопот об отчизне.
Империя наша падёт,
но не при нашей жизни…
Повелители мира (Ювенал в гостях)
Солдатскую,
Грубую,
Плотскую,
(Слегка подражая Бродскому),
На римскую вечную тему
Хотел написать я поэму.
Вгрызаясь в тело истории,
Пытался писать о Сертории,
Хотел пролететь над Испанией
Птицей хрипящею раненой.
Рим составлял проскрипции,
Клевали орлы крамолу,
В то время, как он в провинции
Строил медцентры да школы.
Что говорилось с вечера,
То повторялось и ранью:
Крестьяне Сертория встретили
с учёной серебряной ланью.
И были жатвы и битвы,
Небытие небосвода:
Когорты Помпея разбиты -
с нами любовь народа!
И были пиры и усталость,
набрякшие синие вены,
и ничего не осталось...
Остались лишь смерть и измена.
Поэмы так и кончаются:
Пустой триклиний, рассвет,
Айфон на полу надрывается,
Кровью заляпан паркет.
Харон на своей переправе
Выпьет остатки вина...
Предания только кровавые
Нам донесут имена.
Убийство останется нормой,
Банальной приметой истории,
Крестьяне едва ли вспомнят
О преторе Квинте Сертории.
Быть уроженцем Лация,
Меланхоличным, ранимым;
С неповторимой грацией
Играть перед замершим Римом
Судьбами и словами.
Быть храбрым -
По близорукости,
Свойственной всем поэтам -
нравоучителем хищников,
Что по паучьим тенетам
Идёт с философскими свитками
И жаждою быть полезным;
Не понимая политики,
Не замечая бездны.
Стать мелочным, самодовольным,
Шутом, наказаньем для публики,
Жать руки галантным могильщикам
Дряхлеющей Римской республики.
- Я слаб, презираем и низок,
Я многим кажусь сраженным,
Но все же я брошу вызов
Сильному, вооруженному.
Я робок, но полон гордости,
Я глуп, но смотрю сквозь столетия,
При всей своей смехотворности
Я обречен на бессмертие.
Я остаюсь гражданином,
и остаюсь Цицероном;
Декабрьским вечером длинным
Бессмысленным центурионом
(тиранам нужны отморозки)
я буду убит на полоске
морем облизанной суши.
И все, кто ходил меня слушать,
Опять поспешат на Форум;
Кто-то - чтоб насладиться
Моим усеченным видом,
Многие – чтобы проститься
С последним республиканцем
И уходящей Эпохой.
