Стихи цикла «Русский мир»
Привет, мой читатель!
Нынче я тебе расскажу
Маленькую историю,
Так, басню, обрывок сюжета;
В лицах тебе покажу
короткую фантасмагорию,
Происходящую где-то…
Впрочем, детали опустим,
Скажем, в Восточной Европе,
Практически в наши дни!
Ну-с, мой читатель, взгляни:
Суд. Судьи. Звериная клетка.
С палками доходяги.
Голый оскал января.
По стенам сочится едко
Вкрадчивый шелест бумаги.
Уши нетопыря
Торчат из судейской мантии...
И как перископ из траншеи! –
Лоб
на змеиной шее.
В воздухе барражируют,
Сверкая,
Очки прокурора.
Его самого клонит в сон.
Уже «старый шут закон»
Пишет прожект приговора…
Привычно гремит «цепью ржавой».
Азартно сочатся отравой
Рты стороны обвинения.
Всё уже ясно, но прения
Ведутся
и будут продолжены!
И будет стучать горох
В бетонную толстую стену,
Сработанную на совесть.
С чего там переполох?
Это – весёлая повесть…
О диспуте волка с ягнёнком;
С ягнёнком, который имел
на что-то там личное мнение,
был остроумен и смел,
и много чего умел:
то выражал сомнения,
а то приносил протест,
высказывал соображения
о том, что его арест
был, в общем, необязателен;
в целом же был обаятелен,
настроен на диалог
и даже вполне конструктивен,
начитан и объективен…
И классно в итоге смотрелся
Под зеленью и подливкой,
С солёной блестящей оливкой
Во рту, что был столь многословен…
Не смейся, читатель, ты тоже
Окажешься завтра виновен,
Надумав… думать и говорить!
Поверь мне, что повторить
сеанс элегантной игры,
Описанной нами выше,
С тобою будет столь же несложно!
Слова свои, если шустры,
Умерь, и веди себя тише,
Дыши не спеша, осторожно.
И не блажи о свободе –
В нашем лесу не в моде
В этом сезоне всё,
Исключая
Любовь к земле и картошке
(В заданном сверху формате).
И если однажды некстати
Попросится слово наружу;
отдай себе трезвый отчет:
Гуляя по скользкой дорожке,
Рискуешь усесться в лужу –
Пополнив собою счет
Тех, от кого только ножки
да рожки
остались когда-то.
В ту зиму вороны легко
И всюду
Находили пищу,
И разносился далеко
Грай над рязанским пепелищем.
В тот день,
вернувшись в мертвый град,
На место давешнего боя,
Поникнув грозной головою,
стоял Евпатий Коловрат.
Среди развалин, мертвых тел,
Недвижный и окаменелый,
Он, ко всему глухой, глядел
На остов храма пустотелый,
На трубы, на ощепья стрел,
На колокол оледенелый…
Где площадь шумная жила,
где торговали пирогами,
теперь лишь ветер да зола,
да псы с безумными глазами!
Всё было мёртво! - но он жил,
Дышал, смотрел – был жив и молод!
Он чувствовал январский холод,
И страшно он себя казнил.
- О, сёстры!..
Братья!..
В скорбный час,
Когда вы смертью погибали,
Я к вам спешил из дальней дали!
Я мог спасти вас,
но не спас!
О, ветер-ветер!
Разноси
Теперь призыв мой страшной вестью
По всем окраинам Руси!
И на святое дело мести
Мужей неробких пригласи!
Идём в погоню – на коней!
Пусть нас самих ничтожно мало,
Но мы накормим до отвала
Степных непрошенных гостей!..
Что ж было? – нынче без труда
Вы и найдете, и прочтёте,
Как устрашенная Орда
На Берендеевом болоте
Боролась с горсткой удальцов,
как в снег валились исполины,
как камнемётные машины
исход борьбы, в конце концов,
определили, кончив брань.
И смерть взяла свое – навеки;
Как, утомившись местью, веки
Сомкнула гордая Рязань.
Но шла среди людей молва
О неподвластной смерти рати,
Молва о том, что жив Евпатий,
Молва о том, что Русь жива!
