«Пушкинские Евангелия»

Над Русью поднималось утро.
И небо чистое,
как будто
На землю поперек и вдоль
Излив из тары полироль
Рукою щедрой
(в общем, даром!),
всему в округе -
тротуарам,
витринам,
окнам! -
придавало
Прозрачность и сиянье,
столь
Красой ласкающие глаз,
Что даже колпаки и фары
Автобуса и самосвала
Горели
- ярче, чем алмаз!

И воздух, звонкий, как хрусталь,
Как будто лучше делал зренье;
И резче становилась даль;
И становилось откровеньем
Дрожанье трепетных осин,
И то, что в небе волновался
Пунктиром журавлиный клин
И удалялся, удалялся,
Скользя над полотном равнин.

Нижегородский сторожил,
Заслышав птичий крик мятежный,
Примету в этом находил,
Того, что будет ранней, снежной
Зима – о чем и говорил.

- И вот ещё: когда в пути
Встречаешь их, то это значит,
Что точно ждёт тебя удача!
И что с погодой повезти
Должно в дороге!.. Есть примета...
Не угостите сигаретой?

- Я не курю.

- Земляк, прости.
Не выручишь на полечиться?

- Держи. Лечись. Следи за птицей.
Смотри бодрее. Не грусти.

Такой забавный разговор
Водитель белого «Ниссана»
(в котором ехал он, Светлана –
И дети!), угодив в затор,
Имел с пьянчугой и вралём.

- Родная, встряли – подождём;
Не долго это – впереди
Авария, не то работы,
Но мне оракул местный что-то
Вещует – дядька, подтверди! –
о том, что будет нам удача!
Я волноваться было начал,
Но живописный сей чудак
Приметы знает!

- Точно так!
И коли снова проезжать
Придётся вам через Ежать^4-1,
Всегда к услугам! Я Лаврушкин!
Мадам, позвольте ручку! Пушкин
Пленился б вашей красотой,
Когда бы…

- У меня есть свой!

- Родная, вот опять ты врёшь!

- О, точно! Боги! Как похож!..

И от восторга холодея,
Лаврушкин замер, как лакей,
Глаза тараща на Сергея –
Поскольку это был Сергей;

Который, помните, Светлане
В автобусе, что из Рязани
Когда-то утром выезжал,
Во всю дорогу угождал;
Антона друг непостоянный,
Внезапной страстью обуянный!

И вот, читатель,
как ни странно,
Но нынче он супруг Светланы!

Автобус…
Пушкин…
Десять лет
Прошло с поры, когда Поэт
Их вместе свёл…
Но как? Она
В Сергея стала влюблена?
Как угораздило?..
Вот что
Её cподвигнуло на то,
Чтоб замуж выйти?..
Расскажу!..
Но для начала покажу,
Чем был Лаврушкин потрясён,
Когда внимательнее он
Решил Сергея рассмотреть,
И от чего он обомлеть
Вдруг вздумал.
Что вогнало в дрожь
Волхва и знатока примет?
Похож?
Похож! – Сергей портрет^4-2
Кипренского, как ни смешно,
Напоминал немного, но
Сводилось сходство, в основном,
К тому, что был он кучеряв,
Как Пушкин… И к тому же нрав
Имел живой,
но в остальном
Немного сходства было в нём
С Поэтом. И не потому
Светлана отдала ему
Свою любовь, что он, как тот,
Кудряв был! – на Руси живёт
Таких немало, и потом:
Есть Африка, там днём с огнём
Искать таких не нужно – тьма
Кудрявых там! –
Там все дома,
Лачуги,
хижины в лесу…
Но Боже мой, что я несу?
Нет, правда! Всяк там кучеряв!
Скажите мне, что я не прав!

Но – к свадьбе!
Как и почему
Светлана десять лет назад,
Вручила жизнь свою тому,
Кого не знала? Говорят,
Не колебался и Сергей!
Какое там? Сергей на ней
Жениться сразу был готов! –
В автобусе за будь здоров!
Он был гусар, был молодец,
Готов был в бой и под венец
Пойти, что прямо подтвердил
Антону в Болдине – грозил
ему расправою Антон.
Но что грозить? Таков закон:
во все века, всегда в любви
все – все! – преследуют свои
корысти! То есть друг любой
легко пожертвует тобой,
как до любви у вас дойдет
к одной и той же.
И соврёт
тот друг, что станет отрицать
мои слова – таких лжецов
не стоит при себе держать,
но выбор свой, в конце концов,
все сами делают: решать
всегда всё надо самому!
Антон решил.
И потому
Он Свете муж, Антону враг,
И для него оно никак
Иначе быть и не могло;
Но может просто –
повезло?..

********

И вот он в Болдине сидит,
Где Света в лысину глядит
Профессору и шутки для
Изводит мужа.^4-3
Вся семья
(Сергей, Светлана, сыновья) –
Когда возможность пошутить,
С ума немножко посходить
Им представляется – все ЗА!
У них весёлые глаза!..

********

В рязанском
парке городском,
Коль что,
растут грибы с глазами;
Гуляя в нём, о том, о сём
Беседы солнечными днями
Ведут с людьми…

- С людьми? О чём?

- О смысле жизни!
Это шутка!

Хотя в Рязани прибаутка,
Конечно, ходит про грибы –
И широко она известна
По все стране, а это лестно! –
Скажу вам больше: если бы
Я временем располагал,
Про них бы я вам рассказал!

Но это в следующий раз!

А нынче, нынче я припас
рассказ иной… Я покажу
на что я, замерев, гляжу
в сие мгновенье… на Светлану!
Простите мне, что постоянно
Я о Светлане вам твержу…
Твержу – как будто сам влюблён! –
Я всё твержу…
Ведь я сражён
Увиденным!..
Уже пять лет
С момента свадьбы пролетело.^4-4
Она ещё похорошела –
предела совершенству нет!

Налившись новой красотой,
Неторопливой, зрелой, томной,
В себе таящей летний зной,
Она идёт походкой ровной
По парку – Боже, Боже мой!

Смотрите, как она идёт!
Свободно, грациозно, смело…
Она немного пополнела!
Чуть-чуть! И платье придаёт
Ей больше прелести:
всё тело
Как море тёплое; живёт
И дышит, дышит! За пределы
желания мои несёт,
и я взираю обалдело
на грудь, на плечи, на живот…
Она влечёт… Такое дело!

Всё так!..

Она к себе влечёт;
Она влечёт к себе магнитом!
Фантазий смелых хоровод
Над этим яблоком налитым
Взмывает, крУжится, но вот
Как раз Сергей её подходит,
И… ваш слуга глаза отводит
(Чтоб не испытывать судьбы!)
И как бы смотрит на грибы –
На те, которые с глазами;
На те, которые и сами,
Мне шепчут, шевеля губами:
-Эй! Не раскатывай губЫ!..

********

Ну, вот Сергей!..

И рядом с ним
Два мальчика.
Вот сын Светланы,
Сергеев пасынок, Максим.

И младший (общий
И желанный).
Зовут Никитой.
Домотканый
на нем костюмчик,
меч в руке,
наган…
и пальцы на курке!

Теперь давайте поглядим
О чем беседуют Максим
С Сергеем…

Чтоб вы понимали! –
А то мы как-то так сказали:
Второй желанный, ну а что ж,
Который старший? Не поймешь!

Всё ладно с этим молодцом!
Сергея он зовёт отцом,
Никиту любит, и любим,
Конечно, тоже.

Вот Максим,
Нахмурившись и сморщив нос,
Сергею задаёт вопрос:

- Пап, как ты… маму покорил?

- Ну, я её развеселил!

- А как?

- Я баснями кормил
Её про Пушкина! Она
Всегда была увлечена
Его стихами, им самим –
И вот представь-ка, брат Максим!
Я стал смешить её!
«Давно
Мне не бывало так смешно»! –
Её слова.
Я был в ладу
С фантазией. И на ходу
Придумывал и говорил
Ей сказки.

- Как учёный кот?

- Как он. А то, наоборот,
Мог после сказки рассказать
Что вправду было – угадать
Она тогда была должна…

- Кто победил?

- Она одна
Всегда угадывала. Там
Людей был табор! Знаешь нам
Случилось ехать…

- Погоди!
Ты мне расскажешь их?

- Гляди:
они для взрослых! Потому…

- Мне десять, пап!
Я всё пойму…

********

Максим истории Сергея
- не в день прогулки, но позднее –
А именно через пять лет,
Все записал
(Такой совет
Ему дал я – всё записать!).
Покуда у реки Ежать
С бичом
его отец и мать
Болтали,
и смотрел в айфон
Никита,
смело взялся он
За труд,
и сказки внёс в блокнот –
Так, как их помнил он! – и вот

блокнот могу я пролистать
И сказки вам пересказать.

********
В Молдавии стоял трактир;^4-5
Торчал! –
почти посередине!
От пистолетных круглых дыр
В нем был сквозняк,
Огонь в камине
Шипел и языком лизал
На вертеле баранью тушку,
А у бильярда пьяный Пушкин
Бродил, вертелся и икал.
Из трубок грозных усачей
Валил табачный дым столбами –
Гусары с сизыми носами
Шары катали.
Их речей
Робели, рдея, молдаванки,
Тогда как смелые цыганки,
Напротив,
льнули к игрокам,
Гадали счастье по рукам;
Порой вступая в перебранки
Между собой. Лилось вино,
мелькали карты над столами;
драгун с аршинными усами
найти пытался в бочке дно.
Гигантский, страшный лейб-улан –
С лицом из храбрости и шрамов!^4-6 –
Под звон гитар, под стук стаканов,
Кий положив на барабан,
Держал с приятелем пари:
Он, отстегнувши от колена
Протез дубовый^4-7, здоровенный,
Грозился, что положит три
Шара своим протезом в лузу!
Ударил первый раз – попал!
Ударил снова – нет конфуза!
Опять удача!.. Миг настал
Ответственный…
Все замолчали…
И вот же не было печали:
- Эй, шельма! – Пушкин закричал. –
Орлов! Отдай мне эту ногу!
Дай стукнуть мне, Орлов, ей-Богу!
Отдай добром, не зли меня!
Пол-ногу, шельма, за коня!

И Пушкин
взлез на стол, икая,
Шары все вмиг перемешал,
Орлов от гнева задрожал,
И вся ватага удалая
Зашевелилась.
- Ну, пропал! –
Так вымолвил трактирщик строгий.
И в тот же миг мелькнули ноги,
И Пушкин, как бы сам собой
Поднявшись в воздух, головой
талантливой окно раскокал
и чёрной птицей одинокой
отважно вылетел на двор,
где носом врезался в забор.

Но, не признавши пораженья,
Опять себя привёл в движенье,
В трактир вбежал и, как ядро,
Бильярдный шар метнул в Орлова;
Метнул трактирщика,
ведро,
Коня и матерное слово!

Шар головой Орлов отбил.
Трактирщика на пол поставил.
Горилки из ведра испил.
И уважать коня заставил.^4-8

Стреляться было решено!
На утро!.. Тут же сговорились!
Но было им не суждено
Убить друг друга. Помирились
Они.
Как быть всегда должнО!..

********

Вот первый анекдот, и с ним
Я вижу рядом примечанье:
- Проверил, проявив старанье,
Историк пушкинский, Максим.
Всё правда!..^4-9

…Я перелистал
Блокнот – нашёл ещё сюжеты,
И новую нашёл помету:
- А это папенька соврал!..

********

Над Соротью^4-10 склонялся дуб –
Или не дуб! – Что не имеет
Значенья! – Липа! – А за нею
Дымился бани тёмный сруб.
На липе (или на дубу),
Страдая от последствий пьянки,
С компрессом на горячем лбу
Сидел Сергеич и тарзанку
Привязывал.
Был банный день!^4-11
Внизу стоял Языков с квасом.
А от усадьбы шёл с матрасом
Похмельный, в шляпе набекрень,
Алёшка Вульф: бубнил, зевал,
Своей покорствуя привычке,
А в липах щебетали птички,
И парк Тригорский оживал.
Сквозь сумрак парковых аллей
Несмело солнце пробивалось,
А баня – баня накалялась,
Чтобы своих приняв гостей,
Их выбросить в прохладу дня,
Дубовым веником их славно
Напарив! – И
три голых фавна,
С глазами дикими, звеня
Шестью бубенчиками, в бег
Пустились к речке!
И тарзанка
На северный метнула брег
Языкова:
И он селянку
(С корзиной ягод) поразил
красой эдемского наряда,
и спасся только ретирадой
поспешной;
попросту – уплыл!
Трусишке барину вослед
Взглянув, селянка удалилась.
Меж тем тарзанка возвратилась –
И Вульф, азартом разогрет,
Юн и прекрасен, кожей бел,
Швырнул в разбег младое тело,
Но вышло вот какое дело:
Он до воды не долетел!
И следом мощная рука
Поэта, как бы мстя за братьев,
Тарзанку сжала! -
И река
Раскрыв любовные объятья,
С восторгом приняла того,
Кто, прыгнув, наконец, не мимо,
Как гневный ангел, на нее
Упал с копьем неотразимым,
И метким было остриё…^4-12

Рукой Максима: - Всё враньё!

********

Вообще, мы похвалить должны
Максима: он был летописцем
Усердным, вдумчивым, речистым;
Все записи точны, ясны,
И, как наброски живописца,
И чувств, и свежести полны.

И видно, как он увлечён
Своим занятием случайным! –
При том что в плане изначальном
он что? – Хотел приникнуть к тайнам
семейным!..
И теперь пленён
героем сказочных историй! –

Пред ним предмет фантасмагорий
Отцовских словно оживлён;
о чем свидетельствуют тон
Его наивных изысканий,
и энергичность замечаний,
И стиль, в каком запечатлён
Карандашом Поэт кудрявый –
Весь, как герой боевика:
Перо зажато в мощной правой;
Тогда как левая рука
сжимает рукоять клинка!
Скрывают чёрные очки
Огнём горящие зрачки,
Промеж колен – крылатый конь^4-13,
А на груди висит гармонь!

********

Вперёд, вперёд, повествованье!^4-14
Себе я в жизни не прощу,
Коль по нехватке прилежанья
я ненароком пропущу
один сюжет… Хотя немало
забавного в себе несёт
Максима пушкинский блокнот,
Но тут оно уж так совпало:
Смешной Сергея анекдот –
Как бред, как опиумный сон! –
непостижимо в унисон
с профессорским сухим рассказом,
не легкомысленным ни разу,
вдруг зазвучал…

И страшно стало
Максиму.
И весёлый смех
Как будто смолк, и ото всех
Отдельной
(с самого начала
И до ужасного конца),
История, что рвёт сердца,
В блокнотной летописи стала.
Поэтому я приступлю
К ней нынче, пропустив отчасти
Максима записи! Несчастье? –
быть может!
Я о сем скорблю.
Но верно, Пушкин не осудит,
И в мире дух его пребудет,
К нам светлую любовь храня…

В конце концов, и без меня
Давно вы то могли узнать,
что под прицелом ел он вишню,
что молвил «это будет лишним»^4-15,
Когда противник обнимать
Его полез – поскольку Пушкин
Не стал мазилу убивать;

Вы знать могли, как у церквушки,
Желая подразнить попа,
Юродствуя, как шантрапа,
Дуркуя, словно обезьяна,
Молебствие за басурмана
Он заказал^4-16:
- Боярин Жора,
И он же Гоша, он же Гора,
Георгий, в общем, мой отец,
Нуждается, чтоб наконец,
О нем, молясь чистосердечно,
Перед престолом вышним, вечным,
Братва замолвила словцо…

Вы знать могли и про кольцо
Елизаветы Воронцовой^4-17…

Но я вам повторяю снова:
Всё это – так… В конце концов,
Лишь частности… Возня, мытарства…
Не новые из века в век…
А тут другое:
Государство
И неудобный человек.
Что тоже, вроде бы, не ново;
Что повторяться будет снова –
Из года в год, из века в век…
Но важно:
кто тот человек!..

********
Вернемся на пять лет назад,
а именно в Рязанский сад,
где врёт Сергей, и где малец
внимает сказкам про дворец;
вокруг которого – туман,
внутри которого – обман,
да по периметру – штыки,
да пушки в сторону реки
глядят;
где злобный Нессельрод^4-18
интриги по ночам плетёт;
и где жандармский командир
мечтает весь крещенный мир
в Сибирь на каторгу сослать;
дворец, где любят почитать
не человека, но мундир^4-19
(который есть прямой кумир
Для россиян)! –
Там трон. Там свет
Слепит глаза. Блестит паркет.
И сотни, тысячи зеркал
И без того огромный зал
Настолько раздвигают вширь,
что и далёкая Сибирь
И впрямь становится близка…

Там есть рабочий кабинет…
Где тёмные, исподтишка,
Дела вершатся. Свысока
На всё взирая, там совет
Царь держит.
Вот и в этот раз
Совет ведется не простой –
Царь…
Бенкендорф^4-20…
Полночный час…
Ноябрь.
Год тридцать шестой^4-21…

********

…Ну что ж, давайте в кабинет
Проникнем, чтоб узнав секрет
Царя, поведать вам, о чем
Они беседуют вдвоём…

********

- Так что ж выходит? Нас скандал
Всех ожидает? Не пойму!

- Мой государь, идёт к тому!..

- Но кто же это написал?

- Не выяснил.

- А ты искал?

- Искал ли я? Покамест нет.

- Что ж, мудро... И какой совет
Желаешь нынче нам подать?

- О сем никто не должен знать.
Поскольку пасквиль ядовит
Невероятно! - и чернит,
Осмелюсь доложить, не столь
слугу…

- Кого ж тогда? Царя?
…Ты прав, по правде говоря.

Ты вот что, граф!..
Постой… Изволь
Ко мне немедля привести
Ты Пушкина!..
Ещё спасти
Всё дело можно: пусть молчит,
Письмо пусть в тайности хранит,
А ты дознайся, кто дерзнул
Сей лист составить… Посягнул
Он не на Пушкина, ты прав!
Всегда ты прав, милейший граф!
Он замарать пытался трон!..
Со всей суровостью закон
Пусть меч обрушит на него –
На составителя сего…
Дуэль – огласка! А она
Нам вовсе, друг мой, не нужна.
Приказываю привести
Сюда мне Пушкина – к пяти
Иль раньше… Завтра…
Скажем, в пять.

- Мой государь…

- Ну что опять?

- Что если это написал
сам Пушкин?.^{сам Пушкин?.} Вдруг подозревал
Он…

- Что?..

- Прошу простить…
Но я не смею говорить…

- Нет, говори!

- Он сумасброд…
А сумасброд – он наберёт
Фантазий в голову и сам
Поверит всяким чудесам…
А тут носился слух такой…
Сказал он: за моей женой,
Как офицеришка какой,
Царь волочится…

- Бредни! Вздор!

- И, государь, с недавних пор
Все подмечают у него
Черты безумия… Всего
Же хуже то, что сей злодей
Уже едва ли на людей
Не нападает – ищет ссор…

И это всё с недавних пор…

Граф замолчал. И кабинет
Стал очень тих.
Потом брегет
Негромкой трелью отзвенел.
Как изваяние сидел
Царь Николай. И переждав
Минуты две, заговорить
Опять с царем решился граф:

- Ещё позвольте доложить,
О том, что Пушкин написал
- давно! – и можно извинить
Те строки… как же?.. «Обнажал
Цареубийственный кинжал…»^4-23
Не помню… Кто же там…

- Якушкин!^4-23

- А автор Александр Пушкин!
И про последнего царя…
Но тут, по правде говоря;
Возможно, это был не он!..

- Ты прав, мой граф, со всех сторон
Как ни крути, выходит так,
Что он «опаснейший чудак»^4-24…
Вдруг черномазое мурло
Меня посадит на перо?..

Вновь помолчали…
Но вопрос
не можно было без ответа
Оставить. Бдение совета
Возобновилось. И дорос
Жандармский шеф
до мысли новой!
Он вдруг нахмурился сурово
И непреклонно произнес:
- Нам обыск нужно провести!
Чтоб реже-колющих предметов
Не смог с собой он пронести.
Что вы мне скажете на это?

- Он дворянин. Нельзя. Прости.

- Как те, что были на Сенатской^4-25...

- И то…

- О гордости дурацкой
Его заботу нам нести
Невместно.

- Все-таки не то.
Мне это тоже униженье.

- Но безопасность!

- Я в сомненьи…

- Мой государь, мы не в лото
Играем! Всякому гуляке…

- Стой, Христофорыч! Он во фраке
Придет^4-26, как мыслишь?

- Как обычно!

- Но к государю неприлично
являться эдак?

- Точно так!

- Так вот! Предложишь ему фрак
на юнкерский мундир на месте
переодеть!

- Скажу без лести:
вы гений!

- А когда придет
в мундире, ты, наоборот,
велишь его сменить на фрак!

- Не обойти нас здесь никак!

- Так решено же! Завтра в пять!
Ну, или раньше!

- Я дам знать!..
- Ступай же с Богом!

Граф ушёл.
Царь проводив его, за стол
Вновь сел. И вынув медальон^4-27,
Открыл его.
И долго он
Смотрел в него.
Но, видит Бог,
Я заглянуть в него не смог!..

********
На КПП конвой зевал.
Дежурный Пушкина в журнал
Занес^4-28,
сказал ему: - Вас ждут.

А Бенкендорф уж тут, как тут!

- Ах, Пушкин! Что же?
Вы во фраке?!
Не к брату своему писаке
Пришли! Заметить вам хочу,
Что, видно, вас не приучу
К порядку!
Тотчас фрак долой!
Мундир я дам! Прошу за мной!
Тут, Пушкин, никуда не деться!
Придется вам переодеться!

Ну что ж, пошли... Слюну сглотнув,
За фраком руку протянув,
Граф замер в нервном напряженье…

И тут Поэт одним движеньем
С себя срывает чёрный фрак! –
И шеф жандармов шепчет: - Как?!
Под фраком юнкерский мундир!

Ну что ж, фискалов командир,
Сказав ещё: - Вот это да! –
Сгорает в пепел со стыда…
Царь видел это и убёг!
Не состоялся диалог^4-29…

********

Такая сказка…
Что сказать?..
Не так смешно её читать,
Как предыдущие…
Максим
На ней завис…
Мы вместе с ним –
Поскольку многое не ясно! –
Слегка, пожалуй, погодим
Здесь делать выводы.
Напрасно
Мы часто судим да рядим,
При том – к разгадке не подходим
И только зря себя изводим.

Он «враки» было написал,
Но тут же жирно замарал…

Как он, мы тоже здесь поставим
Знак многоточия… Оставим
Теперь Максима. Мы о нем
Ещё вспомянем… И вернем
В историю его рассказы…
Но позже… кстати, про Залазы
С несчастным Кюхлей!^4-30 – миль пардон,
В ответе, други, тоже он…

Картина Четвертая

Не бывает анекдотов про Данте, Шекспира, Мольера – ну нет.
У нас есть анекдоты о Пушкине.
В.Непомнящий